В 1224 году немцы предоставили русским получить дань с земли Толова; вот факт, имеющий важное государственное значение, поскольку он противоречит мнению о полном господстве немцев в пределах названной области. По крайней мере в XIII столетии. Важно еще и то, что этот факт еще ни разу не был разсмотрен как следует в исторической литературе балтийскаго края76). Выше мы видели, что, хотя во всех других местах господство немцев было вполне признано русскими, в одной только этой области оно было признано ими невполне.
Границы всех местностей старинной Лифляндии пока не могут быть определены совершенно точно; так и относительно земли Толова нам приходится довольствоваться лишь общими топографическими указаниями: во время Генриха-хрониста она обнимала область по верхнему и среднему течению Аа, граничила на востоке с русскими владениями и простиралась к западу до озера Буртнек, так что Трикатуа (около именья Трикатен) и Адзеле (около имения Адзель), которыя упоминаются ниже рядом с Толовой, должны быть включены в нее как части ея77). Жители были летты или летигаллы, которых хронист считает постоянно не за одно племя 78).
76) А. фон Рихтер в сочинении: "Geschichte der deutschen Ostseeprovinzen" (2 части, Рига, 1857-1858) замечает даже (часть I, стр. 148, прим. 58): "В журнале Inland за 1853 г. стр. 717 сообщается, будто епископ Альберт и рыцари ордена обещали русским дальнейшую уплату дани, получаемой ими раньше с земли Толова. Об этом не говорит ни Генрих Л. (стр. 171 и 174) там, где он упоминает о посольствах русских, ни акт раздела Толовы (Sylv. doc. № 67), да это и не согласуется с ходом обстоятельств". Автор просмотрел гл. ХХVIII, 9 хроники Генриха. Боннель, не называемый Рихтером автор статьи, которую он цитирует: "Die Begriindung der romisch-deutschen Herrschaft in Livland" (Inland, за 1851-1854 гг.) первый дал в своей "Ruasisch-Liwlandische Chronographie" некоторые важные материалы под 1385 г. К этим данным возвращается Эдуард Пабст в своем издании хроники Генриха, замечая на стр. 189, прим. 11: "еще в авгиусте 1285 г.!" дань платилась в Толове русским.
77) G. Vierhuff, в протоколах заседаний Общества истории и пр. за 1876 г. (Рига, 1877), стр. 60 и след. считает "несомненно верным" предположение, что латинизированную Tolowa следует читать по латышски Tuhlawa, так что "Толова обозначает землю, обтекаемую рекою Awa, Аа". Но слово "обтекаемую" вставленно произвольно. Первая часть слова tuhlu (= среднелатышскому tuwu) обозначает именно "близко"; таким образом, единственно верным переводом является "ближняя вода" или "приречье" (Vierhuff указываешь на образованную подобным образом Месопотамию). Из документа № LXX (Bunge, Urkundenbuch, т. I) видно, что Толова распространялась за правый берег Аа до озера Буртнек (Astyerwe), так что она была действительно землею около (кругом) Аа за исключением, конечно, нижняго течения реки, где мы кроме Аутины и области Вендена находим еще другия земли: по Биленштейну, "Fragmente aus der Etlmographie und Geographie Alt-Livlands" (Mitau, 1884) и "Greuzen" и т. д. (С. Петерб., 1892) - сперва Идумея (= лив. северовосточная земля, приход Roop), к югу и юговостоку Торейда, к западу от нея Метзеполя между устьями pp. Аа и Салис; теперешние приходы Папендорф и Венден имеют еще чисто латышское [и вендское] население, между тем как к югу Сиггунд и Ашераден следует разсматривать как поселение ливов на границе их с землею леттов. Равным образом и теперешнее именье Адзель с развалинами замка находится как раз на правом берегу Аа, отсюда возможна и его принадлежность к земле Толова. (Adsele называется также Adzefljle и однажды Agzele, в "Joh. Renner, Livl. Historiea" (издано R. Наusmann'ом и К. Нohlbaum'ом, Gottiugen, 1876, стр. 82 и 83) в составленной в средиае XIV ст. позднейшей стихотворной хронике Bartholomaus'a Hoeneken названо также Adselland. В связи с разсматриваемым ниже известием от 1285 года, то обстоятельство, что названное в документе "Agsele" (= Adsele) не упомянуто вовсе у Генриха, мне кажется, именно подтверждает его принадлежность, как части, к земле Толова, подобно тому как Трикатуа была также ея частью. Мое мнение, наконец, что Толова простиралась к востоку до русских владений, подтверждается уже самым фактом дани, который предполагает ея смежность с землями Пскова. О размерах земли Толова и еще некоторых местностей в ней говорю я также на стр. 127, прим. 189, и на стр. 142, прим. 101; сверх того в Приложении, стр. 226 и след.
78) Gals обозначает по латышски: конец, окраина, последнее, но также и: страна; см. Dr. С. Chr. Ulmann, Lett. Worterbuch (I часть, Рига, 1872). На этом основании, под летигаллами ни в каком случае нельзя понимать одних только леттов по русской, эстонской или ливонской границе. Так Генрих,Х, 3, свидетельствуеи: "Reliqui.... Lyvones et Lethos [в другнх местах всегда почти Lettos], qui proprie dicunlur Lethigalli, cum armis suis vocant ... Lelhi vel Letthigalli adhuc pagani" ... В таком же общем смысле употребляется кроме обозначевия Lett[h]ia, встречающагося у Генриха всего раз (XXIX, 3), зато чаще в документах, и обозначение Let[h]t[hi]gallia. Таким образом, летигаллы в противоположность леттам может быть более точным обозначением для жителей земли леттов = Леттляндии; ср. перевод имени семигаллы = по латышски "нижняя земля" - Pabst, стр. 59, прим. 11. На этом обяснении я и позволю себе остановиться. Биленштейн, превосходный знаток латышскаго языка, переводит, впрочем, (Fragmente, стр. 9) название Lettgalli, как "жители латышской окраины (Gals = окраина), земли к северу от Двины, обитатели которой вместе с семигаллами и зелонами составляли "все латышское племя".
Специально о леттигаллах Генрих разсказывает под девятым годом правления епископа Альберта, что они всегда платили дань русским. Именно в хронике сказано (XI, 7): В начале 1208 года79) священник Алобранд, возвращаясь из Угаунии, проповедовал леттигаллам на р. Имере (Ymera, или теперь Sedde, которая впадает в озеро Буртнек с северо-востока), причем вся земля ливов и некоторые из леттигаллов (plures ex Letigallis) приняли слово Божие - следовательно от немецких миссионеров также, как и ливы80). Хотя говорится, что учение Алобраида было принято ими с радостью, однако же они бросали жребий, чтобы узнать, на что их боги дают свое соизволение, на то ли, чтобы они приняли крещение от русских из Пскова вместе с другими летигаллами из Толовы, или чтобы они крестились от латинян (an Rutheuorum de Plicecowe cum aliis Letigallis de Tholowa, an Latinorum debeant subire baptismum). Именно в одно время с последиими подошли русские, чтобы крестить своих летиаллов из Толовы, которые всегда были их данниками (Nam Rutheni eorum tempore veneraut, baptizantes Lethigallos suos de Tholowa, sibi semper tributarios). Жребий решил в пользу латинян; и тогда с соизволения епископа и при содействии посвященнаго в это время в священники Генриха хрониста Алобранд крестил народ. Генрих остался жить здесь, Алобранд же возвратился домой, после того как совершил крещение в крае (consumpto baptismo in finibus).
Но под этим "краем", только что приобретенным для западной католической церкви - вопреки тому месту хроники, где говорится: "postquam jam tota Livonia baptizata est et Lethigallia" и где слово "tota" относится именно только к Ливонии, - не надо подразумевать остальной части Толовы, жители которой были крещены греческой церковью; сейчас будет показано, что эти летты восточно-греческаго исповедания перешли только в 1214 г. в католичество. Из приведеннаго в извлечении разсказа напротив следует, что:
1) только те обитатели Толовы, которые платили дань русским, подчинились восточной церкви;
2) так как крещение принесено было к этим леттам русскими из Пскова, то и дань, наложенная на этот край русскими - за исключением Аутине, насколько можно его причислять к земле Толова, - платилась, очевидно, княжеству псковскому, чему мы найдем подтверждение в июследующих известиях81);
3) относительно леттов на р. Имере мы знаем, что они не были данниками русских, и именно в 1208 году подчинились рижской церкви. Вместе с этим следует признать, что они одновременно подчинились и немецкому господству, потому что такое подчинение обыкновенно предполагалось при приняты крещены от немецких миссионеров; отсюда понятно, почему латышский священник Генрих мог получить свой приход к югу от Имеры, - по всей вероятности, в ВольФарте82), - в лен (in beneficio XI, 7) и на том же основании еще зимою 1213- 1214 года посылать епископскому Фогту Владимиру83) хлеб и подарки из своего прихода (XVII, 6).
79) Pabst, стр. 91, примечание на полях.Основываясь на буквальном смысле приведеннаго отрывка, в котором говорится об "остальных летигаллах в Толове", и по поводу русских - об "их летигаллах в Толове"-, нельзя однако доказать, что их местность принадлежала к земле Толова. По акту раздела 1224 г. последняя простиралась во всяком случае до озера Буртнек. Однако мы не знаем, обнимала ли она северовосточный его берег и далеко ли вообще она тянулась к северозападу, потому что в других относящихся сюда местах хроники, где упоминается Толова, земля по р. Имере к ней не причисляется. Это привело Пабста (стр. 105, прим. 21) к предположение, что эта местность могла принадлежать, как часть, к Толове, но рано от нея отделилась. Мы в нашем изследовании будем понимать размеры Толова в более тесных пределах, придерживаясь общепринятая употребления - по крайней мере в хронике Генриха. Тогда рождается вопрос: одновременно ли католицизм и немецкое господство проникли в тот край или часть того края, который с достоверностью может быть назван землею Толова? Ибо должно остаться все-таки не решенным, как далеко к западу простиралась миссионерская деятельность русских, и не распространялась ли самая дань на одну только восточную часть края.
80) Разумеются не одни только летты из Идумеи (Генр. X, 15); также XI, 5-6 говорится об обращенных уже леттах; а не за долго перед тем князь куконосский Вячко принужден был уступить епископу половину своей (латышской же) области (XI, 2).
81) Однако нельзя установить с достоверностью время, с котораго этот край стал платить дань, и именно Пскову. Ср. относящияся сюда указания у Боннеля, Chronographie.
82) Пабст, стр. 229, прим. 8.
83) Володимир Мстиславович, у Генриха Waldemarus, в русских источниках также Владимир, был брат знаменитаго князя Мстислава Мстиславича Удалого.
В дальнейшем разсказе о событиях нам будут не раз попадаться имена трех латышских укреплений: Sotekle, Autine и Beverin и старшин из этих укреплений - Руссина, Варидота и Талибальда (seniores). Она вместе с провинциальным магистром ордена в Вендене, Бертольдом84), в том же самом году отправили сообща послов к эстам в Угаунию, чтобы договориться с ними о некоторых спорных вопросах; когда уже после неудачи первоначальных переговоров, вторичные тоже не привели ни к какому соглашению, Варидот вместе с другими старшинами леттов (cum aliis Lethtorum senioribus) явился в Ригу, прося вооруженной помощи. Помощь была дана, и со всей Ливонии и Летигаллии (de tota Livonia et Leththigallia) созвано было сильное и большое войско (XII, 6). Отныне стояли немцы и летты против эстов, против жителей Эзеля, литовцев и русских (из Полоцка, Герцике и Куконоса) в тесном военном братстве. Мы постараемся изследовать, насколько это последнее обусловливалось самой подчиненностью леттов.
84) Bunge, Ordeu der Schwertbriider, стр. 37 и след.
Три укрепления составляли, по Биленштейну, "топографически и политически одну группу"85). Относительно их местоположения Пабст (стр. 105, прим. 21) замечает: "Аутине не находилось в Идумее; XVI, 7; что она, подобно укреплениям Зотекле и Беверин, принадлежала к земле Толова, - это весьма мало вероятно, если сравнить XVI, 3, 6, 7 хроники Генриха и документ № XXXVIII с XVIII, 3 и документом № LXX". Этот довод однако не имеет решающей силы, если Аутине также, на основании документа № XV, только в 1209 году перешло от князя Герцике во владение епископа, между тем как (остальная) Толова могла платить дань только Пскову86). На этом основании в нашем обзоре церковных и политических событий края нам придется не касаться области этого укрепления, которое следует искать во всяком случае не далеко от Вендена. - Беверин лежал, наверно, в треугольнике между pp. Аа и Имерой и озером Буртнек, может быть, на восточном берегу озера Вайдау и дальше к северу87). Старшина этого укрепления, Талибальд (XII, 6), разсматривается далее (XVIII, 3) как старшина из Толовы и в XVII, 2 - именно из местности Трикатуа88). Он имел, насколько видно из источников, трех или четырех сыновей, которые причислялись к укреплению Беверин XVIII, 5 и из которых по крайней мере один имел свою оседлость близ озера Буртнек89). Под 1214 годом мы и находим разсказ о том, что к рижскому епископу Филиппу Рацебургу, который в это самое время начинал строить в земле Торейда укрепление Фределянд90), пришли сыновья Талибальда из Толовы - Рамеке с братьями, отдали себя во власть епископа и обещали переменить христианскую веру, принятую ими от русских, на обычай латинян (tradentes se in potestatem episcopi, promittentes se fidem christianam a Ruthenis susceptam, in Latinorum consuetudinem commutare). В то же время была определена годичная подать - мера зернового хлеба от пары лошадей - с тем, чтобы епископ постоянно защищал их в мирное и военное время; затем священник, который был не далеко от Имеры, должен был принять их в лоно католической церкви91).
85) Bielenstein, Bericht iiber die Heidenburgen an der livl. Aa. Magazin der lett.-literarischen Gesellachaft, часть XV, выпуск 2 (Митава, 1873 г.), стр. 26-53, особенно стр. 49.Вместо союза только теперь является добровольное подчинение (1214); которое должно было распространяться и на область другого латышскаго укрепления - Зотекле, положение коего также не может быть точно определено92). С этих пор вся Толова является нам подчиненною немецкому господству. Правда, за два года до этого (1212) упоминается, что во время возстания леттов с берегов Аа и леттов из Аутине, Руссин, старшина из Зотекле, был убит на стенах Sattesele93), но из этого еще не следует, чтобы он сам принимал тогда участие в возстании. Так, в переговорах, начатых им с Бертольдом, он называет его своим "другом" (латышское draugs, у Генриха латинизированное draugus XVI, 4) - там, где он напоминает о прежнем мире и дружбе (pacis familiaritatis pristine verba propouens); участие же в битве вполне соответствуете, смелому и предприимчивому характеру героя. То, что одна только область р. Имеры принадлежала впродолжении шести предшествующих лет немцам - без той даже части Толовы, которая идет от нея к югу до Аутине, и без Венденскаго округа, - не должно нас особенно удивлять, если припомпим, что территориальная смежность все же существовала через местность Метзеполе, населенную ливами и лежащую к западу от озера Буртнек, которая была уже подчинена немцам. Она и составляла долгое время границу между рижским и псковским владычеством. Самый союз Риги с Толовой, платившей дань русским, не привел к открытому разрыву обеих сторон. Правда, расширение немецкаго влияния в земле эстов возбуждало в Новгороде и Пскове подозрения: в 1210 году русские осадили Оденпе, заставили заплатить себе сумму денег и начали крестить (XIV, 2). Но хронист решительно утверждает, что в то время с псковичами был мир (qui tune erant nobiscum pacem habentes), что даже в этом году был сообща предпринят поход до Вика (XIV, 10). Правда, через два года обнаружилось неудовольствие псковичей против князя Владимира и он был изгнан за то, что он выдал свою дочь за брата рижскаго епископа [Теодериха] - (ео quod filiam suam fratri episcopi de Riga tradiderit uxorem XV, 13); этот случай также показывает, что на рост немецкой колоти с русской стороны смотрели неравнодушными глазами94). Как бы то ни было, псковичи допустили даже подчинение совершившееся вскоре затем Толовы власти епископа Альберта и на первых порах не вмешались в это дело. С своей стороны и немцы, очевидно, ничего не изменяли в отношениях Толовы к русским: дань продолжала уплачиваться и по прежнему в годичный срок; это мы можем допустить тем легче, что не за долго перед тем (1212) таким же точно образом часть ливов, давно покорившихся Риге, должны были платить дань полоцкому князю, на что, как мы видели, епископ дал свое согласие в договоре 1210 г.. В пользу такого взгляда говорит особенно то, что Рига, угрожаемая с разных сторон, не хотела раздражать псковичей; наконец, это же говорит и хроника, как мы сейчас увидим.
86) Относительно местонахождения Autine и принадлежности ея к Толове, допускаемой Биленштейном, см. Приложение к этому сочинению: на стр. 243 и следующих.
87) См. Приложение, стр. 243, а также хронику Генриха Л. XIV, 8 и Пабст, стр. 131, прим. 10.
88) В виду болыпих размеров Толовы надо предположить, что Талибальд был старшиной над одной только Трикатуа, а не надо всей Толовой; следовательно округ Трикатуа мог простираться к западу за реку Аа (может быть до озера Буртнек). Заслуживает во всяком случае внимания и то еще, что в главе XV, 7 два другие латыша, Доте и Панке, названы старшинами из Беверина. - Кроме упомянутых до сих пор, в хронике Генриха упоминаются еще двое латышских старшин, именно Мелуке и Варигрибле (XXIII, 5; последний также XXV, 12); в 1219 г. они принадлежали к латышам, подчиненным ордену (Letti fratrum milicie) подобно латышам Куконоса.
89) Талибальд. Сыновья: Рамеке, или Рамеко. Варибуле. Дривинальде. Четвертый (?) сын. Относительно предполагаемаго четвертаго сына, под которым, может быть, разумеется Варибуле, см. XXIII, 9. Дривинальд здесь назван "de Aatigerwe" (на озере Буртнек).Если справедлива догадка Пабста (стр. 314, прим. 8), что прежний приход "zu Bamke" и поместье Рамкау в округе Pebalg, получили название свое от Рамеке, то этим самым уже доказывалось бы мое предположение, само по себе вероятное и подробнее мотивируемое мною ниже (см. стр. 228 этого изследования); а именно, что Толова простиралась и по обоим берегам верхняго течения Аа. Но Рамкау принадлежало, по крайней мере впоследствии, к землям епископии, и из текста раздельнаго акта 1224 г. (документ № LXX) следует заключить, что владение Рамеке лежало между рекою Wibje, которая впадает в Аа с юга в приходе Трикате, и озером Буртнек. В документе говорится именно, что епископ Альберт предоставляет ордену лежащую на р. Вива деревню, [далее] владения человека, который зовется Рамеке, и все до озера Буртнек, что только принадлежало ему, епископу, до раздела (villain apud Viwam fluvium sitam, termino3 possessionum viri, qui Rameke dicitur, et quicquid in possessione noatra ante hanc divisionem habuimus usque Astyerwe; cp. 13 ниже дитируемаго тома Mittheilungen, стр. 13). Что под р. Вива надо подразумевать Wihje, недавно доказал G. Berkholz в "Vermischte Be-merkungen" к Перльбаховскому изданию документов архива рижскаго капитула (Mittheilungen fur Geschichte и пр., Riga 1881 г., т. XIII, выпуск 1, стр. 24-48, особенно стр. 37 и след.). - Представлялось бы, невидимому, возможным отождествить упомянутую много раз в документах Gulbana с теперешним Шваненбургом (по латышски Gulbene, gulbis = лебедь), подобно тому как Бунге заменил Prebalge через Pebalge (Pebalg = латышск. Peebalga); но такое предположение должно быть оставлено, после того как Беркгольц показал на стр. 46, что упомянутыя там двенадцать деревень "следует искать только в теперешнем приходе Буртнек, или Вольфарт, или же Вольмар". Но возможно ли искать их в приходе Вольфарт? По Пабсту именно там находилась церковь жителей Имеры, область которых, как мы видели, уже не относится к Толове. Биленштейн в своих "Fragmente" "часто возвращается к мысли, что границы теперешних приходов часто весьма древни" (стр. 19 и в друг, местах). Приход же Буртнек, который во всяком случае принадлежит к Толове, отделяется от трикотенскаго приходами Вольфарт и Вольмар. Относительно же Вольмара у Биленштейна сказано, что Аутине лежало "в нем иди близ него". Если признать основательность этих соображений, то суждение Биленштейна о границах приходов придется называть не вполне точным по отношению к западной части Толовы.
90) Относительно его местонахождения см. Биденштейна: "Bericht iiber die Heiden-burgen"; также гр. Карл Георг Зиверс: "Beitrage zur Geographie Heinrich's von Lett-land" (Mittheilungen dor lett.-historischen Geaellschaft", т. XV, вып. 4. Митава, 1877); также Биленштейн: "Grenzeu". стр. 50.
91) Генрих ХVIII, 3. Относительно даннаго ему поручения хронист выражается не совсем определенно: " ...qui eis ridei sacramenta ministrando discipline ehristiane daret inicia". Таким образом видно изо всего положения дел, что восточное христианство было принято ими чисто внешним образом. Остается спорным, греческое или римское вероучение исповедовал Талибальд в следующем году, когда он умер смертью мученика (XIX, 3), так как о нем не говорится определенно, чтобы он был католик.
Оказывается, что именно эстляндский вопрос послужил первым поводом к столкновению с русскими. Когда жители Угаунии, подобно другим, перешли в западную церковь и при этом дань, раньше платимая ими Пскову, не была подкреплена новым договором, как это было в Толове, псковичи грозили немцам, но последние обявили перешедших независимыми от русских; тогда осенью 1216 г. князь Владимир, снова признанный народом, поднял оружие сперва против Угаунии. 95) Уже после его отступления туда было отправлено немецкое войско и Оденпе было очень сильно укреплено эстами. Далее хронист разсказывает: Русские пришли, как обыкновенно, за данью к леттам в Толову; собрав дань, они зажгли укрепление Беверин (Venerunt eciam Rutheni solito more in terram Lettorum de Tolowa pro censu suo colligendo; quo collecto, castrum Beverin incenderunt - XX, 5). Сообщение это в значительной мере подтверждает то, что мы только что вывели, разсматривая общее положение дел: вся Толова, в том числе и та область между р. Аа и озером Буртнек, в которой находился Беверин, по обычаю - как следует из связи текста96) - платила дань именно псковичам.
92) См. Приложение, стр. 245 и след.
93) По всей вероятности, Зегевольд. См. Биленштейн, "Bericht fiber die Heiden-burgen"; также гр. Зиверс, "Beitrage" и Биленштейн, "Grenzen", стр. 51.
94) Боннель, Chronographie, стр. 57, находит понятным, "что отказ Владимира [Володимира] сражаться против немцев был причиной его свержения. Относительно похода Мстислава Новгородскаго в Эстляндию см. стр. 169 этого изследования. - О князе Владимире было уже разсказано (стр. 80), что он после своего изгнания бежал, сперва к князю Владимиру Полоцкому, а потом к епископу Альберту; он встретился нам также в свите епископа в время переговоров при Герцике. Из хроники Генриха мы узнаем, что очень скоро после этого он сделался епископским фогтом в Аутине и потом в Идумее (XVI, 7 и XVII, 6), с небольшим перерывом в 1213 г., когда он уезжал в Россию (abiit in Russiam) -XVII, 4; вышеуказанное положение он занимал еще в 1214 г. (XVIII, 2).
95) С этих пор Владимир выступает новым противником лифляндской церкви, как выражается при этом Генрих (XX, 3 - novus adversarius Lyvonensis ecclesiae); такая перемена его политики была прежде всего уступкой, которую он делал своим подданным. Правда, за оказанное ему в годы изгнания гостеприимство он должен бы быть обязанным епископу чувством благодарности. Но начать войну ему было тем легче, что за два года перед тем, когда он был епископским фогтом в "Идумее и Летляндии", по поводу его притеснений у него было враждебное столкновение с местным духовенством, причем он угрожал местью священнику Алобранду (XVIII, 2), что он впоследствии (1218) и исполнил (XXII, 4).
96) Ср. Пабст, стр. 221, прим. 9.
Немцы в этом не видели никакого вторжения; за этим разсказом следует сообщение Генриха, что Бертольд, магистр рыцарей в Вендене, из того, что русские зажгли укрепления леттов - следовательно не один только Беверин - понял, что собираются начать войну (Et vidit Bertoldus magister milicie de Wenden, quod ad bellum se praepararent, eo quod castra Lettorum incenderent). Так открылась в начале 1217 года война с русскими; после вторжения, сделаннаго немцами (XX, 5), князь Владимир с большим войском из новгородцев и псковичей двинулся на Оденпе, где помогли ему прежде всего жители Эзеля и эсты - Гаррии и Сакалы. После того как укрепление сдалось русским на капитуляцию (XX, 7), очень скоро присоединились к союзу и остальные эсты, и русские вместе с эстами думали уже о том, чтобы соединенными силами совершенно уничтожить немецкую колонию97).
Долгие годы прошли в упорной борьбе и в очень запутанных дипломатических осложнениях, пока, наконец, в начале сентября98) 1224 г. Дерпт был взят штурмом, и сила эстонскаго народа сломлена. Кроме того, новгородцы с сильным войском приходили в Псков и намеревались вместе с псковичами заставить немцев снять осаду; но, узнав о взятии укрепления, вернулись назад в жестоком горе и негодовании (cum dolore vehementi et indignatione - XXVIII, 6). Побежденные должны были признать немцев своими господами. Также и русские из Новгорода и Пскова - осенью того же года99) - послали в Ригу просить о мире. Рижане приняли их, заключили с ними мир и возстановили за ними опять дань, которую они всегда получали с Толовы (Miserunt et Rutheni de Nogardia et Plececowe nuncios in Rigam, petentes ea, quae pacis sunt. Et receperunt eos Rigenses, facientes pacem cum eis, et tributum, quod semper habebant in Tholowa, eis restituentes - XXVIII, 9). К сожалению, документ этого важнаго договора не сохранился; русские источники ничего не говорят о нем, так что приходится довольствоваться исключительно разсказом Генриха. В виду того, что ни одним словом не упоминается об Угаунии и остальной Эстляндии, следует заключить, что русские отказались ото всего, чем они владели (хотя бы и временно) в эстонской стране, и от всякой дани - только старинная дань с Толовы осталась за псковичами.
97) Е. Hausmann, Das Eingen der Deutschen und Danen am den Besitz Estlands (Leipzig, 1870, стр. 8).
98) См. замечание на полях у Пабста, стр. 333 и след.; также Hausmann, стр. 61; по Боннелю, Chronographie, стр. 42, Дерпт был взят еще в августе.
99) Основываясь именно на том, что уже 16-го ноября 1224 г. папа приглашал христиан в России поддержать дарами епископов Лифляндии, Сенолии и Леаля (Bunge, Urkundenbuch, т. I, № LXVI), следует предположить, что мир был заключен уже тогда, а не только "зимою 1225 г.", как это готов думать Пабст, стр. 339, прим. 1. Точно также нельзя согласиться с его соображением, будто русское посольство, прибывшее в Ригу предыдущей зимою (1223-1224 г.), цель котораго, правда, не вполне выясняется (XXVII, 6) - почему Боннель и считает его (Chronogr., стр. 42) за посольство "из Полоцка?" - повело к заключению перемирия, так как война все еще продолжалась.